АБВГДЕЁЖЗИКЛМНОПРСТУФХЦЧШЩЭЮЯ

ДРАМАТИЧЕСКИЕ ОТРЫВКИ И ПЛАНЫ

ДРАМАТИЧЕСКИЕ ОТРЫВКИ И ПЛАНЫ. В бумагах Пушк. сохранились планы и отрывки восьми или девяти пьес. Первые по времени из сохранившихся набросков пьес Пушк. относятся к 1821 г., кишиневской поре. От кишиневской пьесы 1821 г. сохранилось начало первой сцены и несколько набросков планов. Действующие лица пьесы названы именами тогдашних петербургских актеров. Это — небольшая комедия в стихах. Эта пьеса сочинялась Пушк. в эпоху наибольшего обострения его революционных настроений. Почти к тому же времени — к 1822 году — относится другой незавершенный замысел — трагедия «Вадим» (см. т. III, стр. 448—449). Темой пьесы Пушк. выбрал легендарное предание, сохранившееся в одной из летописей о новгородце Вадиме, который, защищая древние права свободного Новгорода, поднял восстание против поработителя славян варяжского князя Рюрика, но потерпел неудачу и погиб. До Пушк. на тему о Вадиме, не считая «Исторического представления из жизни Рюрика» императрицы Екатерины II, была написана трагедия Я, Б. Княжнина — «Вадим». (1793 г.). Среди «дум» Рылеева есть также стихотворение «Вадим». К этому же ряду оппозиционных, «гражданских» произведений о героическом мятежнике «Вадиме», восстающем против тирана, относилась и задуманная Пушк. трагедия. В этой трагедии, согласно франц. трагической традиции, а также обычному приему самого Пушк., интерес должен был двоиться между личной трагедией Вадима, Рогнеды и Громвала и политической темой пьесы. Отказавшись от выполнения этого драматического замысла, Пушк. думал было использовать ту же тему для поэмы. В ранних драматических замыслах Пушк. является еще верным учеником франц. классиков. Такой же характер носит следующий театральный замысел Пушк., от которого остался только отрывок первой сцены («Насилу выехать решились из Москвы»), написанный характерным для франц. комедии разностопным («вольным») ямбическим стихом, каким написаны комедии Шаховского и Хмельницкого, а также «Горе от ума» Грибоедова. После «Бориса Годунова» (если верна наша предположительная датировка) в конце 20-х годов он задумал большую пьесу из современной светской жизни в франц. стиле; от нее сохранилось начало и весьма сокращенные наброски плана («Она меня зовет...»). План настолько краткий, что не только почти не дает понятия о содержании, но даже и о том, комедией или драмой должна была быть эта большая пятиактная пьеса. Остается даже неясным, из русской или французской жизни эта пьеса; в плане у действующих лиц французские фамилии и имена, одно из этих имен сохранено и в написанном отрывке пьесы («Адель всегда одна...»), а между тем дело происходит, по-видимому, в Москве («Я нынче отыскал за Каменным мостом вдову с племянницей...»), а по черновому варианту («...за Троицким мостом») — в Петербурге. Если правильна ее датировка 1828 годом, то замысел этот совпадает по времени с работой Пушк. над большой повестью или романом также из петербургской светской жизни (см. «В Коломне на углу маленькой площади...»), также не оконченной. Есть и кое-какие общие черты в сюжете этих двух произведений. В 30-х годах мы видим двоякое направление драматургической деятельности Пушк., во-первых, сохранилось начало какой-то пьесы из жизни французского высшего общества («Через неделю буду в Париже...»), написанное прозой, а до сих пор все пьесы Пушкин писал только в стихах, если не считать нескольких прозаических сцен в «Борисе Годунове». С другой стороны, Пушк. в нескольких вариантах затевает большую драму на тему из западноевропейской средневековой истории с социальным уклоном. Сюда относится, во-первых, «план драмы о папессе Иоанне» (см.), а затем два в некоторых чертах сходных замысла пьесы, героем которых является молодой человек «низкого звания», влюбленный в знатную девицу и добивающийся ее руки. Первый из этих замыслов («От этих знатных господ...») сохранился в виде начала первой сцены (монолога тюремщика) и краткого плана. В этом плане социально-исторический момент выступает только как завязка личной драмы героя (сын палача, покидающий родителей и из любви к знатной девушке добивающийся дворянства, рыцарства). Между тем в ином варианте этого отброшенного замысла, так называемых «Сценах из рыцарских времен», социально-историческая тема — гибель рыцарства и торжество «мещан», вассалов — является не только широким фоном, на котором протекает личная драма героя, но и составляет настоящее содержание пьесы (см. «Сцены из рыцарских времен»). Последний из сохранившихся драматических отрывков («И ты тут был...») также касается той же темы — рыцарства и мещанства. Этот отрывок рассказа «кровельщика Гаспара Дика» — глуповатого, хитрого и подозрительного средневекового ремесленника — представляет собой, может быть, отрывок из пьесы о сыне палача или, что кажется вероятнее, — осколок какого-то незнакомого нам замысла.