ШИШКОВ Алдр. Сем. (1754—1841) — адмирал, президент Российской академии с 1813 по 1841 г., один из идеологов националистически-консервативного поместного дворянства перв. лет царствования Александра I, государственный секретарь с 1812 по 1814 г., министр народн. просвещ. и глава цензурного ведомства с 1824 по 1828 г. Поэт, переводчик, литерат. критик и теоретик, автор «Рассуждения о старом и новом слоге рос. языка» (1803), основатель и вдохновитель «Беседы любит. рус. слова» (1811—1816). Литерат. враг Карамзина и его школы, ожесточенный противник всякого рода языковых и стилистических новшеств, борец за архаическую «простоту и ясность» слога и за сохранение в нем церковно-славянской лексической основы. Ш. свои теоретические положения подкреплял обычно попутными исследованиями в области лингвистики, в которой был малосведущ (так, Ш. настаивал на тождестве рус. и церк.-слав. языков), а в полемике прибегал к средствам политического опорочивания своих литерат. противников, беря под сомнение их патриотические и религиозные чувства. Пушк., участвуя вместе со всеми своими товарищами по «Арзамасу» в борьбе с «Беседой» Ш., всячески вышучивал его в своих лицейских письмах и дневнике. (Эпиграмма «Угрюмых тройка есть певцов», 1815, послание к В. Л. Пушкину 1817 г. «И мучить бедного Ослова Священным Феба языком»). Впоследствии, под влиянием Катенина, Кюхельбекера и др., Пушк. отказался от безоговорочного осуждения всех принципов Ш., хотя и подшучивал над его борьбой с иностранными словами (известные строки «Онегина» по поводу выражения «comme il faut» или письмо Пушк. к Гречу в 1821 г. о слове «вольнолюбивый», которому Ш. «верно, даст право гражданства в своем словаре, вместе с шаротыком и топталищем»). В 1824 г. Пушк. возлагал большие надежды на назначение Ш. министром народ. просвещ., уверен был в смягчении цензурных строгостей и склонен был сильно идеализировать историческую позицию Ш. (см. «Второе послание к цензору»). В 1825 г., несмотря на официальное заявление Ш. о том, что массовое распространение грамотности «принесло бы более вреда, нежели пользы», Пушк. приписывал Ш. наступление некоторого «оживления» в литературе (см. письма к Бестужеву, Гнедичу и др.), а себя считал и лично обязанным новому министру за разрешение к печати первой главы «Онегина». Все позднейшие упоминания Пушк. о Ш. очень корректны, даже в тех случаях, когда Пушк. приходилось отмечать явные исторические и филологические промахи Ш. (см. напр. замеч. Пушк. по поводу «Слова о полку Игореве», ссылку на «справедливое рассуждение» Ш. о сл. «трогательный», оценку речи Ш. «Нечто о Карамзине»). Определенно отрицательно расценивал Пушк. лишь деятельность Ш. в Рос. академии, в кот. они включились с 1833 г. См. напр. замечания в дневнике Пушк. о Ш., который «набил академию попами» (1834) и крайнюю сухость характеристики работ Рос. акад. в «Современ.» (1836).