«РОСЛАВЛЕВ» ОТРЫВОК ИЗ НЕИЗДАНН. ЗАПИСОК ДАМЫ — четыре художественно-публицистических наброска, сделанные П-м в июне-июле 1831 г. под впечатлением романа Загоскина «Рославлев, или Русские в 1812 г.», вышедшего в свет в середине мая 1831 г. По существу, не возражая против исторической концепции Загоскина, противопоставившего в своем романе политическое разложение и пораженческие настроения интернационализированной верхушки старого барства и придворной аристократии в 1812 г. — патриотическому подъему и гражданским доблестям среднепоместной дворянской массы и буржуазии, Пушк. не был, однако, удовлетворен ни наивным дидактизмом «Рославлева», ни схематизмом и трафаретностью его социально-бытовых и персональных характеристик. Между тем круг исторических и художественных проблем, связанных с темою «Русские в 1811—1812 гг.», издавна занимал Пушк., политическая ситуация лета 1831 г. (восстание в Польше, неудачи русских войск и определившаяся угроза иностранного вмешательства) давал материал для необычайно острых сближений с эпохой, предшествовавшей вторжению Наполеона в Россию (см. письма Пушк.), а своеобразная форма художеств. полемики с Загоскиным легко маскировала и тем самым облегчала проведение в печать суждений Пушк. по таким актуальным общественно-политическим вопросам этой поры, как возможность прорыва в едином фронте дворянской общественности в момент французской интервенции, как оценка социального поведения разных групп правящего класса перед лицом внешнего врага и т. д.
В предисловии Загоскина к «Рославлеву» отмечалось: «Интрига моего романа основана на истинном происшествии — теперь оно забыто; но я помню еще время, когда оно было предметом общих разговоров, — и когда проклятия оскорбленных россиян гремели над главою несчастной, которую я назвал Полиною в моем рассказе». Эта ссылка на якобы «истинное происшествие», подсказав Пушк. форму его художественно-полемического этюда (показаниям Загоскина противопоставлялись свидетельства подруги Полины), едва ли уполномочивала его на отказ не только от типологии «Рославлева», но и от всех фабульных его линий. Между тем, перенеся из многочисленных действующих лиц «Рослав.» в «Отрывок из зап. дамы» только Полину и Сеникура, Пушк. в своей переработке этих персонажей совершенно опустил материал о них в романе Загоскина. В «Отрывке» Пушк. прежде всего не нашлось места самому Рославлеву, выразителю нравственных и политических идеалов Загоскина, жениху Полины и подлинному герою всего романа; Полина является в «Рославлеве» дочерью провинциальной вдовы-помещицы Лидиной, меланхолической девушкой, без всяких общественно-политических запросов и интересов; с пленным франц. полковником Сеникуром она встречалась еще в Париже, ее брак с ним — естественный результат их прежних отношений.
Полина П-на — дочь московского знатного барина, ее жених не Рославлев, а «московский франт», пустоватый прожигатель жизни, типический представитель великосветской золотой молодежи 10-х гг.; его гибель в Бородинском сражении не позволяет говорить и об измене Полины, ибо смерть жениха предшествует в «Отрывке» Пушк. роману с Сеникуром и т. д.
Судьба Полины Загоскина выяснилась из ее предсмертной исповеди: «Скоро французы заняли вашу деревню. Муж мой сделался свободным, и мы отправились в Москву. Сеникур любил меня...». При отступлении Полина следует за своим мужем, который вскоре гибнет, она же добирается кое-как до Данцига, там рождает сына, умирающего от голода в осажденном городе, погибает сама, смертельно раненная осколками русского снаряда. Разумеется, эта мелодраматическая развязка была так же чужда Пушк., как и вся сюжетная схема «Рославлева».
Нет никаких оснований считать «Отрывок из зап. дамы» произведением незаконченным. Особенностями «Отрывка» была исключена возможность его дальнейшего развертывания, ибо последнее не могло бы уже не обнажить всей случайности и искусственности приурочения набросков Пушк. к «Рославлеву» Загоскина. Больше того, совершенно исчерпанным оказывался в «Отрывке» весь известный нам по рукописи Пушк. фонд заметок его о дворянской общественности 1811—1812 г., о допожарной Москве, о пребывании м-м Сталь в России и даже о русских женщинах. Еще в 1825 г., в полемике своей с Мухановым о г-же де Сталь, Пушк. сослался на «одну рукопись», из кот. процитировал строки о «благородной чужеземке, которая первая отдала полную справедливость русскому народу» и пр.
Автором этой «рукописи» был, вероятно, сам Пушк., а намеченная им здесь точка зрения на де Сталь полностью оказалась усвоенной Полиной. В суждениях Полины развернута была и сентенция письма Пушк. к Вяземскому от 27 мая 1826 г. В основу саркастической характеристики верхов дворянск. общественности в 1812 г. Пушк. положил свои московские впечатления нач. 1831 г. (см. напр. письмо его к Хитрово от 26 марта 1831 г.), а фактический материал пребывания г-жи де Сталь в Москве широко заимствован из ее же рассказов и рассуждений в ее книге «Десять лет изгнания».
В замечаниях подруги Полины о русских книгах переложены были строки оставшегося ненапечатанным «Альбома Онегина» (1828—1829), а в одну из последних страниц «Отрывка» («Он полагал, что с женщинами должно употреблять язык, приноровленный к слабости их понятий» и пр.) почти полностью была перенесена заметка Пушк. «О дамах» 1829—1830 г. «Отрывки из неизд. записок дамы» предназначались, вероятно, для «Литер. газеты» или «Дневника» (см.). Однако прекращение «Лит. газ.» и затянувшиеся хлопоты об издании, могущем ее заменить, обусловили задержку переписки и окончат. отделки «Отрывков» (черновая первого раздела рукописи, до слов «Все говорили о близкой войне», датирована была 22 июня 1831 г.; остальные наброски не датированы). Возвратился Пушк. к «Отрывкам» лишь в пору издания «Современника» в 1836 г. Переписав набело два начальных раздела рукописи (до слов «Мы приехали в их огромное село») и озаглавив ее «Рославлев», Пушк., под явным давлением цензуры, должен был ограничиться публикацией лишь первого раздела, который и появился в «Совр.» 1836 г., кн. III, без подписи, с заголовком «Отр. из неизданн. записок дамы» (1811 г.) и с отметкой в конце: «С французского». Второй раздел рукописи впервые частично был опубликован в 1841 г. в дополнит, томе посмертного изд. «Соч. Пушкина»; третий и четвертый (также с большими изъятиями) в «Матер, для биогр. Пушк.» 1855 г. Цензурные пропуски первых воспроизведений «Отрывков» устранены были частью В. Якушкиным в 1884 г., а полностью С. А. Венгеровым в 1910 г.