АБВГДЕЁЖЗИКЛМНОПРСТУФХЦЧШЩЭЮЯ

ПЕТРАРКА Франческо (1304—1374)

ПЕТРАРКА Франческо (1304—1374) — итал. поэт, мыслитель и ученый. Был обоснователем т. н. гуманизма, т. е. усиленного изучения античной древности и ее культуры, ознаменовавшего собою эпоху возрождения. В противоположность средневековому узкоцерковному миросозерцанию, Петрарка положил основы нового, более широкого и светского миросозерцания, приемлющего жизнь и стремящегося к всестороннему развитию человеческой личности. Поэтому его нередко называют «первым человеком нового времени». Многочисленные сочинения Петрарки гуманистического характера написаны на латинском языке, которым он владел в совершенстве. Как итал. поэт Петрарка прославился «Песенником» (II Canzoniere), заключающим в себе собрание стихотворений (главным образом сонетов, но также и кантат, баллад, мадригалов и т. д.), написанных в громадном большинстве в честь любимой им женщины, скрытой под именем Лауры, с которою он познакомился в г. Авиньоне (на юге Франции), где провел свою юность. Есть основания предполагать, что Лаура принадлежала к знатному франц. роду де Сад. Любовь осталась, по-видимому, неразделенной, чем объясняется общий меланхолический колорит «Песенника». Чувство Петрарки к Лауре носит возвышенный, одухотворенный (во вкусе платоновского идеализма) характер, лишенный грубой чувственности. Лаура ставится на недосягаемый пьедестал женственности, красоты и чистоты. Отличаясь высокохудожественной отделкой, «Песенник» сделал Петрарку родоначальником новой европейской лирики, вызвал к жизни новое течение (петраркизм) и нашел подражателей во всех европейских литературах. Гуманистическая деятельность Петрарки и его историческая роль были хорошо известны П-ну, как видно из статьи его об альманахе «Северная Лира» (1827). Однако Петрарка как гуманист и философ не отразился ничем в творчестве П-на, который, как большинство современников, воспринимал его преимущественно как поэта любви, выдающегося лирика. Поэтому «язык любви» и «язык Петрарки» выражения равнозначащие для него (ср. «Евг. Онегин» гл. I, стр. 49). Поэт завидует Петрарке в том, что тот, воспевая Лауру, и «муки сердца успокоил», и «поймал славу» (там же, стр. 58). В стих. «Суровый Дант не презирал сонета» он замечает о сонете: «В нем жар любви Петрарка изливал». В повести «Метель» цитируется начало одного из известнейших сонетов Петрарки, представляющего как бы свод его любовных переживаний. Известны были П-ну и кантаты Петрарки; об этом свидетельствует эпиграф к VI-й главе «Евг. Онег.», заимствованный из четвертой строфы кантаты, посвященной Джакомо Колонна. Пушк. ничего не переводил из Петрарки, не был также его подражателем в собственном смысле слова, но он усвоил себе прекрасно его поэтический стиль, которым и пользовался в тех случаях, когда ему приходилось затрагивать мотивы возвышенной и одухотворенной любви. Таков сонет «Мадонна». Как у Петрарки Лаура — реальная женщина и вместе с тем идеальный образ высшего духовного совершенства, сближающий ее с ангелами, так и у Пушк. его невеста рисуется как «Чистейшей прелести чистейший образец», и облик ее сливается в единое целое с обликом мадонны. Вся поэтическая терминология здесь — чисто петрарковская. Пушк. однако не питал особенного пристрастия к сонетной форме, блестяще разработанной Петраркой, и в собственной деятельности ограничился всего тремя сонетами. Но отголосок Петрарки замечается и в других его стихотворениях, а именно «Красавица» («Все в ней гармония, все диво») и «Я помню чудное мгновенье». Если не по форме, то по настроению и мотивам поэт и здесь «Петрарке шествовал вослед». Точно так же стихотворение «Я вас любил, любовь еще, быть может», изображающее чувство «безмолвное», «безнадежное», «робкое», готовое на самоотречение, находится в полном созвучии с чувствами Петрарки к Лауре. Чувства Петрарки были доступны Пушк., и при случае он умел прекрасно передавать их, но вместе с тем размах и тематика его собственной лирики были гораздо шире, а петрарковское многолетнее безнадежное обожание Лауры, продолжавшееся и после ее смерти, было ему чуждо. В этом смысле нужно понимать два его заявления: 1) «Я в Петрарки не гожусь» («Приятелю», 1822) и 2) «Роль Петрарки мне не по нутру» (Письмо к брату, 25 авг. 1823 г.). Признавая заслуги Петрарки в деле обработки итальянского поэтического языка и сопоставляя с ним в этом отношении Батюшкова (см. статью 1824 г. «Причины, замедлившие ход нашей словесности), Пушк., по-видимому, и сам руководился, хотя бы отчасти, примером великого итальянца, созидая новый русский поэтический язык.